Кали́ки, кали́ки перехо́жие, кале́ки перехо́жие — старинное и доныне употребительное в разных частях России название для странников-слепцов, поющих духовные стихи. Произошло от слова «калиги» (лат. caligae — «сапоги») — подвязные сандалии, в которые обувались паломники, отправлявшиеся в Иерусалим.

История

В Древней Руси слово кали́ка или кале́ка обозначало не искалеченного человека, а человека, много странствовавшего и побывавшего в святых местах. Так, например, калика Карп Данилович является предводителем отряда молодых псковичей в стычке с немцами в 1341 году.^[1]

Русские кали́ки-странники, паломники, упоминаются в хождении Даниила игумена в Иерусалим и в записках Стефана Новгородца. Их знают и наши былины, в которых упоминаются целые братчины калик, снаряжающиеся из Волынца-Галича, или из пустыни Ефимьевы, из монастыря Боголюбова в путь к славному городу Иерусалиму. Былинные кали́ки — дородные добрые молодцы, силачи, иногда красавцы, одетые в шубы соболиные или гуни сорочинские, в лапотки семи шелков, с вплетённым в носке камешком самоцветным; костюм их дополняют сумки из рыжего бархата, клюки, иногда из дорогого рыбья зуба (моржовых клыков), и шляпы земли греческой. «Кали́ки перехожие», согласно былинам, побудили Илью Муромца встать на защиту Русской земли.

Самое имя калика производят от названия обуви средневековых странников (лат. caligae, calicae, др.-греч. καλίγιον). Это слово встречается уже у игумена Даниила в смысле обуви и в значении странника, паломника. Из многочисленных русских странников во Святую Землю, одни, зажиточные, оставались и по окончании странствования чем были прежде; другие, бедные, поступали под призрение церкви, как видно из былин и из некоторых списков устава Владимира, где паломник и странник одинаково зачтены в число людей церковных.

Совершив странствование ко святым местам, неимущие кали́ки пользовались особым уважением и нередко оставались уже на всю жизнь перехожими просителями милостыни, которою снискивали себе пропитание. Таким путем слово кали́ка или калека получило значение нищего странника, а так как Христовым именем питались по необходимости и люди с физическими недостатками, это слово получило своё современное значение человека искалеченного, и вообще инвалида.

Наши кали́ки, странствуя по святым местам в Греции и Палестине, встречали там странников, которые пели перед собравшейся толпою священные песни и жития, нередко основанные на апокрифических сказаниях. Отсюда и русские кали́ки усвоили обыкновение петь духовные стихи и снискивать себе пропитание этим занятием. Влияние западноевропейских и византийских паломников отразилось, по мнению И. И. Срезневского, и на одежде наших кали́к, как последняя описывается в былинах^[2].

Академик А. Н. Веселовский предполагает влияние богомильских странников-проповедников на наших кали́к, усматривая это влияние в некоторых русских духовных стихах, основанных на апокрифных сказаниях богомильского характера^[3].

Слагая песни церковно-легендарного и апокрифического содержания и рассказывая виденное ими и слышанное во святых местах, наши кали́ки перехожие оказывали сильное влияние на религиозные и нравственные представления русского народа и особенно содействовали распространению в нём аскетического идеала. С другой стороны, сами кали́ки, слагая духовные стихи, подчинялись складу наших былин и вносили в духовный эпос черты эпоса богатырского.

Ситуация на конец XIX века

В настоящее время пение духовных стихов кали́ками, обыкновенно слепцами, приходит в упадок, репертуар их песен становится всё более и более скудным. Обыкновенно слепцы знают не более четырёх-пяти стихов, наиболее популярных, каковы: стихи о Вознесении, об Алексее, Божьем человеке, о Богатом и Лазаре, о Егории, о Страшном суде, об Иоасафе-царевиче и некоторые другие. Более обилен репертуар кали́к в губерниях Архангельской и Олонецкой. Некоторые кали́ки в этих губерниях знают и былины.

См. также

• Андрей Байкалец

Примечания