«Отравленные газами» (англ. Gassed) — картина американского художника Джона Сингера Сарджента, написанная им в 1919 году.

Сарджент получил заказ на создание картины от Комитета по британским военным мемориалам, ставившего своей целью сохранить с помощью изобразительного искусства память о жертвах Первой мировой войны. Отбыв на Западный фронт в июле 1918 года, Сарджент прибыл в расположение Гвардейской дивизии возле Арраса, а затем отправился вместе с Американскими экспедиционными силами в район Ипра. Испытав на себе все тяготы войны, Сарджент отошёл от первоначально задуманной им темы картины и принял более взвешенный подход в освещении реалий войны, незнакомых британским обывателям. Гигантское полотно было закончено в марте 1919 года и выставлено в Королевской Академии. На картине изображены последствия газовой атаки. Несколько групп раненых солдат с перевязанными после отравления газом глазами идут по дощатому тротуару в сопровождении санитаров к перевязочному пункту. Каждый из солдат, чтобы не потеряться, держит руку на плече впереди идущего. Они окружены множеством ослабленных и раненых однополчан, лежащих на земле в ожидании помощи. Между тем, вокруг кипит повседневная фронтовая жизнь: группы бипланов ведут воздушный бой, а несколько солдат играют в футбол. Работа Сарджента получила признание Академии как «картина года», однако понравилась не всем, и до сих пор вокруг неё ведутся споры, не умаляющие, впрочем, значения полотна как интерпретации темы войны. В настоящее время картина находится в коллекции Имперского военного музея в Ламбете (Лондон, Великобритания).

Контекст

Джон Сингер Сарджент (1856—1925) родился во Флоренции в семье экспатриантов из Америки. Его детство прошло в постоянных путешествиях по Европе, в основном по Италии, Франции, Швейцарии и Германии. Получив преимущественно домашнее образование, в 1874 году Сарджент завершил учёбу в парижской студии французского живописца Каролюс-Дюрана и остался у него в качестве помощника до 1878 года, посвятив себя изучению работ Халса, Рембрандта, ван Дейка, Рейнольдса. В 1876 году Сарджент посетил Америку, а в следующем году выставил свою первую картину на Парижском салоне. После путешествий по Испании и Марокко в 1879—1880 годах, в 1884 году он поселился в Париже, а в следующем году осел в Лондоне. В 1890—1900 годах Сарджент пользовался большим успехом как умелый портретист, однако впоследствии он отказался от всех излишних портретных заказов, сосредоточившись главным образом на пейзажах и акварелях, а также исполнении настенных росписей в публичной библиотеке и музее изящных искусств Бостона. Сарджент непрестанно выставлялся в Королевской Академии, ассоциированным членом которой он стал в 1894 году, а полноправным — в 1897 году. Он слыл космополитом и бонвиваном, жившим в основном за границей, хотя и достаточно ценившим своё американское гражданство, чтобы взять на себя смелость отказаться от рыцарства. Обретаясь в кругах социального и политического бомонда Европы и США, Сарджент писал довольно лестные портреты американских президентов, британских премьер-министров, предпринимателей, актрис и арт-дилеров, представителей аристократии «позолоченного века» и членов их семей, безграничный оптимизм которых вскоре будет сметён Первой мировой войной^[1][2][3].

История

В мае 1918 года Сарджент стал одним из нескольких художников, получивших от Комитета по британским военным мемориалам^[en] при Министерстве информации^[en] заказ на создание больших картин для планируемого Зала Памяти^{[en][4][5][6][7]}. Министр информации лорд Бивербрук, занявший свой пост в 1918 году, почерпнул эту идею из деятельности Фонда канадских военных мемориалов, заказавшего ещё в 1916 году ряд художественных работ о войне. К работе над проектом Бивербрук привлёк таких художников, как Перси Льюис, Пол Нэш, Генри Лэмб, Джон Нэш, Ричард Невинсон и Стэнли Спенсер, среди которых Сарджент смотрелся странно, так как он не был представителем модернизма. Масштабность работ была вдохновлена триптихом «Битва при Сан-Романо» кисти Учелло и картиной «Сдача Бреды» кисти Диего Веласкеса^[8][9][10].

Ранее на тему войны Сарджент уже создал целый ряд работ, из которых можно выделить «Кладбище в Тироле» 1914 года (Британский музей)^[11], «Разбившийся аэроплан» (Имперский военный музей)^[12] и «На улице в Аррасе» 1918 года (Имперский военный музей)^[13], однако выбор сюжета для настоящей картины был изначально проблематичен^[4]. 16 мая 1918 года Сарджент получил письмо от премьер-министра Великобритании Дэвида Ллойд-Джорджа, в котором он убеждал художника создать «работу о великом и стойком служении нации», на которой будет видно как «британские и американские войска действуют в унисон»^[1][14]. 2 июля того же года 62-летний Сарджент в сопровождении художника Генри Тонкса, имевшего за своими плечами опыт военной службы, прибыл на Западный фронт во Францию, где их лично встретил командующий Британскими экспедиционными силами фельдмаршал Дуглас Хейг^{[1][6][15][14]}. Некоторое время Сарджент находился в расположении Гвардейской дивизии^[en] возле Арраса, а затем выехал вместе с Американскими экспедиционными силами^[en] в район Ипра. Он был полон решимости написать эпическое полотно со множеством человеческих фигур, и изо всех сил старался найти сюжет, в котором были бы задействованы американские и английские солдаты^[1][4][6]. Абсолютно ничего не зная о военной службе и делах на фронте, Сарджент удивлял всех своими вопросами о том, воюют ли по воскресеньям, а также не обращал совершенно никакого внимания на возможную опасность, когда рисовал на мольберте под большим белым зонтом, который прикрывал его от солнца и одновременно делал заманчивой мишенью для немецких орудий^[1]. В письме Эвану Чартерису^[en] от 11 сентября 1918 года Сарджент писал^[4]:

Министерство информации ждёт эпопею — как можно создать эпопею без масс людей? За исключением ночи я видел только три прекрасных темы с массой людей — один мучительный взгляд, полное поле отравленных газом мужчин с завязанными глазами — ещё одна череда машин, загруженных «пушечным мясом» — и ещё один обширный взгляд на большую дорогу, запруженную войсками и движением, и я осмелюсь сказать, что на основании последнего сюжета, объединив англичан и американцев, можно лучше всего что-нибудь создать, если это сможет предотвратить возможный отъезд в Дерби.

Оригинальный текст (англ.)  

The Ministry of Information expects an epic – and how can one do an epic without masses of men? Excepting at night I have only seen three fine subjects with masses of men – one a harrowing sight, a field full of gassed and blindfolded men – another a train of trucks packed with "chair à cannon" – and another frequent sight a big road encumbered with troops and traffic, I daresay the latter, combining English and Americans, is the best thing to do, if it can be prevented from looking like going to the Derby.

21 августа 1918 года, далеко за линией фронта вблизи Ле-Бак-дю-Сюд между Аррасом и Дулланом, Сарджент стал свидетелем душераздирающих последствий газовой атаки немцев против наступавшей 99-й бригады^[en] 2-й пехотной дивизии и 8-й бригады^[en] 3-й пехотной дивизии Британской армии во время второй битвы при Аррасе^[16][1]. Позднее в письме секретарю Комитета по мемориалам Альфреду Йокни Тонкс отмечал^[6][17]:

В конце сентября 1918 года во время сбора материалов для работы близ Перонны Сарджент заболел гриппом, после чего провёл неделю рядом с ранеными солдатами в больнице около Руазеля^[18]. Находясь под впечатлением от увиденного своими собственными глазами полевого госпиталя, переполненного стонущими солдатами, страдавшими от последствий газовой атаки, Сарджент решил отойти от излишней героики и изменить тему будущей картины^[19][10][15]. О художественной точности Сарджента в изображении происходивших на его глазах событий можно утверждать лишь взглянув на хорошо известную фотографию «Первая мировая война: Газовая атака», датируемую 10 апреля 1918 года, на которой запечатлены ослепшие солдаты, идущие колонной к перевязочной станции близ Бетюна во время немецкого «весеннего наступления»^[10][20][21]. После четырёх месяцев пребывания на фронте Сарджент и Тонкс в конце октября 1918 года вернулись в Великобританию^[10][22]. Сарджент обсудил изменённый им сюжет с членами Комитета по мемориалам, чтобы картина вписалась в размеры Зала Памяти^[4]. В то же время он выражал сомнение в возможности качественности работы такого масштаба и в письме Альфреду Йокни от 4 октября 1918 года отмечал, что получается «картина в ужасно длинную полосу… Я думаю, что картина была бы гораздо лучше и её гораздо менее сложно было бы писать, если бы она была меньше в два раза»^[4]. Получив разрешение на изменение темы, Сарджент намеревался выразить на полотне свое негативное отношение к ранее предложенному сюжету о боевом товариществе^[23][1]. Зимой 1918—1919 годов в своей студии в Фулеме Сарджент продолжил работу над картиной, имея под рукой эскизы, сделанные на местах боёв, а также детальные зарисовки тел профессиональных натурщиков^[4]. В то время как плакаты времён Первой мировой войны пропагандировали вербовку на фронт и покупку военных займов, на многочисленных рисунках Сарджента можно увидеть боль и страдания, а значит и другую войну^[19].

Сарджент завершил работу над картиной в марте 1919 года, после чего это огромное полотно под названием «Отравленные газом» было впервые выставлено в Королевской Академии в Лондоне^{[24][1][6][25]}. Картина получила признание Академии как «картина года»^[16][26]. Однако работа Сарджента понравилась не всем^[27]. В частности, Эдвард Форстер счёл ей слишком героической^[16], в то время как Уинстон Черчилль похвалил за «блестящую гениальность и болезненную выразительность»^[1], а Вирджиния Вулф и вовсе раскритиковала её за чрезмерный патриотизм и милитаризм^[28]. В то же время Зал Памяти так и не был построен, а имеющиеся картины, в том числе и «Отравленные газами», были переданы в Имперский военный музей, где и находятся в настоящее время^[4][6][1]. Отличающаяся простотой окрашенная рама с широким центральным фризом, ограниченным с внешней и внутренней стороны молдингами, была сделана для картины на семейном предприятии «C.M. May & Son», вскоре после этого прекратившим торговлю^[29]. Несколько зарисовок углём тоже хранятся в коллекции Имперского военного музея, а также в галерее искусств Коркоран^[4]. В 2003 году небольшой эскиз картины маслом размером 26 × 69 см, первоначально принадлежащий Эвану Чартерису, был продан на аукционе «Christie's» за 162 тысяч фунтов стерлингов (267 тысяч долларов США)^[4].

Композиция

Картина написана маслом на холсте, а её размеры составляют 231 × 611 см^[6]. В центре композиции находится группа из одиннадцати солдат, изображенных почти во весь рост. Девять солдат идут по трое в трёх группах по дощатому тротуару^[en] к оттяжкам, намекающим на близкое расположение перевязочного пункта, находящегося за краем картины. Каждый солдат держит руку на плече впереди идущего, по прежнему неся за спиной свои «энфилдские» винтовки и вещмешки с теперь уже бесполезными противогазами. Солдатам с перевязанными глазами, ослепшими из-за отравления газами, помогают идти двое санитаров. Идущие строем высокие, светловолосые воины как будто образуют собой натуралистичный аллегорический фриз с повторяющимся узором из сплетённых тел и винтовок, вносящим в картину некоторую ритмичность и намекающим на сходство изображённого с религиозной процессией. В связи с этим можно предположить, что солдаты будто шествуют к Христу за искуплением, заработанным на поле боя их храбростью и самоотверженностью. По сторонам от центральной группы лежит большое количество беспомощных и ослабленных раненых солдат, которые жадно глотают воду из фляжек или мучаются от рвотных позывов. Вдали от них виднеется ещё одна такая же колонна из восьми раненых, сопровождаемая двумя санитарами. Действие картины происходит на фоне одновременно поднимающейся луны и заходящего водянистого солнца, создающего розовато-жёлтую дымку и придающего всему вокруг золотистое свечение. В вечернем небе группы бипланов ведут воздушный бой, а на земле — несколько мужчин в синих и красных рубашках играют в футбол, оставаясь на первый взгляд равнодушными к окружающим их страданиям^{[4][23][1][27][10]}.

Восприятие

Картина «Отравленные газами» по праву считается одним из шедевров позднего творчества Сарджента, самой главной его работой о войне и наиболее волнующей зрителей художественной интерпретацией темы вооружённого конфликта^[31][2][32]. Картина до сих пор преподносится в качестве иллюстрации ужасов, приносимых технологическим прогрессом, в частности благодаря изображению последствий применения химического оружия, ставящим под сомнение моральность его использования^[23]. Во время Первой мировой войны газ повсеместно применялся всеми сторонами конфликта, вызывая при распылении обширные травмы и ожоги у солдат, а также уничтожая близлежащую растительность и на долгие годы отравляя подвергшуюся воздействию отравляющих веществ землю^[1][33][34]. На своей картине Сарджент мастерски изобразил последствия газовой атаки, поведение жертв, относительное отсутствие защитной одежды, а также рутинный характер произошедшего^[23][6]. Поднятая им тема газовой атаки перекликается с сюжетом поэмы «Dulce Et Decorum Est» Уилфреда Оуэна, являющейся самым читаемым произведением об ужасах войны на английском языке. Уже, возможно, боящийся ослепнуть от старости Сарджент изобразил на своём полотне высоких и светловолосых солдат, которые, будучи ослепшими, идут, держась друг за друга. В то же время молодой Оуэн, который мог испытать на себе газовую атаку, в своей поэме погружает читателя в ночной мрак, в самую гущу боевых действий, в которой радость от преодоления вражеских заграждений сменяется полной паникой и растерянностью при виде ползающих по земле от ужаса и удушья раненых однополчан^{[35][34][32][36]}.

Тема изображения людских процессий привлекала Сарджента с самого начала его карьеры, что в частности можно заметить в работах «Собиратели устриц в Канкале» 1878 года (Галерея искусств Коркоран) и «Кашемир^[en]» 1908 года (частное собрание, США), а также в цикле росписей Данаиды (Музей изящных искусств Бостона). Их сюжеты, восходящие к представлениям о пляске смерти, берущим исток в глубокой древности и получившим продолжение в искусстве эпохи Ренессанса, перекликаются с картиной «Дафнефория^[en]» кисти Фредерика Лейтона и со скульптурой «Граждане Кале» Огюста Родена^[4][1][15].

Особо можно выделить связь картины Сарджента с работой «[38].

Искусствоведы Дэвид Фрейзер Дженкинс и Элейн Килмюррей подметили параллели между идущими к палаткам оттяжками на полотне Сарджента и поднимающими крест верёвками на картине «Распятие^[it]» кисти Тинторетто, помимо объединяющего оба произведения их широкого формата. Перевязочный пункт может рассматриваться как место спасения и исцеления, а идущие к нему оттяжки являются предвестниками надежды или смерти, исходящими от таинственного и незримого источника. В то же время огромное количество лежащих людей, в боли и усталости плотно сплетающихся между собой коленями и локтями, как бы образует обрамляющий картину снизу фриз, отсылающий зрителя к древнегреческой трагедии, в которой люди страдают слепотой и безумием, отчего и умирают в муках по прихоти безразличных богов^[39][4][10]. Между тем, одновременно торжественная и жалкая солдатская процессия, как бы становящаяся пародией на военный парад, тоже имеет сходство с древнегреческим или римским фризом, так похожим на скульптурные композиции Парфенона или «Алтаря Мира»^[1][27][33]. В изображении Сарджентом матча по футболу, довольно распространённого вида спорта в Британской армии, можно увидеть мотивы христианского искупления, помимо намёка на невнимательность со стороны военного руководства к страданиям своих солдат и отсутствие знаний о войне на внутреннем фронте в Британии^[10].

Сарджент намеренно выбрал героями своей картины обычных солдат, оказавшихся вдруг бессмысленными жертвами жестокой войны, поневоле внушая зрителю мысли о смысле и цене её ведения^[23]. В отличие от некоторых военных художников, исповедующих нигилизм и являющихся на поколение моложе его, Сарджент следовал традициям викторианской эпохи, видя в войне благородство и считая необходимыми принесённые жертвы^[1]. В связи с этим старший научный сотрудник отдела искусства Имперского военного музея Ричард Слокомб отметил, что «картина должна была поведать о цене войны, которая приведёт к лучшему будущему, являющимся главным аргументом в пользу того, что она не является ужасным растрачиванием жизни. Эта картина проникнута символизмом. Временная слепота является метафорой, полу—религиозным чистилищем для британской молодежи на пути к воскрешению. Всё это вы можете разглядеть в том, как мужчины шествуют к оттяжкам палаток полевого госпиталя»^[34]. Во время Первой мировой войны искусство шло в ногу с ужасами современности, давшими некоторый толчок таким художественным жанрам, как кубизм, футуризм, вортицизм. Между тем картина Сарджента принадлежит к старой традиции повествовательного реализма, становясь по своей глубине и монументальности схожей с картинами «Бурлаки на Волге» Ильи Репина и «Похороны в Орнане» Гюстава Курбе^[27][40][41].

Примечания